Памяти Смирнова Юрия Александровича

31 января 2000 года в городе Ричфилд-Спрингс, штат Нью-Йорк на 85 году жизни скончался Юрий Александрович Смирнов. Его жена, Анна Юрьевна Бетулинская, известная под именем Анна Марли, певица и композитор, осталась одна. Они дружно и счастливо прожили 52 года. Детей у них не было.
Юрий Александрович Смирнов родился в Петрограде в 1914 году 28 ноября по старому стилю. Родителями его были: «…Поручикъ 9-й Сибирской Стрелковой Артиллерийской бригады Александр Николаевич Смирнов и законная жена его, Вера Владимировна, оба православные…», - гласит выписка из метрической книги о родившихся за 1914 год.
Учился он в Одиннадцатой советской трудовой школе города Ленинграда с 1923 по 1930 год, увлекался техникой; затем окончил Политехнический институт, став инженером-металлургом.
Юрий Александрович пережил блокаду Ленинграда и после многих скитаний прибыл в Рио-де-Жанейро, где встретил свою будущую жену, приехавшую туда на гастроли.
С помощью Сергея Павловича Валуева, бывшего царского дипломата, Юрий Александрович вошёл в круги, связанные с тяжелой промышленностью Чили, и был приглашён занять высокую должность. Затем супруги Смирновы переезжают в Аргентину. Буэнос-Айрес был в те годы одним из центров русской культурной жизни в Южной Америке. Смирновы принимают в ней активное участие и открывают свой «Музыкальный театр». Юрий Александрович любил классическую музыку, играл на фортепиано и увлекался спортом и шахматами, дружил с королём шахмат Касабланкой.
Опыт, знания и зарегистрированные патенты Юрия Александровича привели к тому, что вскоре он был приглашён для участия в руководстве металлургической промышленностью Чили. Однако приход к власти президента Сальвадора Альенде вынудил супругов Смирновых переехать в Соединённые Штаты.
Карьера Юрия Александровича Смирнова, как и всех русских за рубежом, представляет длинный путь трудностей и достижений.
Доктор инженерных наук. Докторскую диссертацию по металловедению и литейному делу он защитил на Металлургическом Факультете Высшей Технической школы в Аахене, в Германии.
В Соединенных Штатах, в Филадельфии, начиная с 1954 года, Юрий Александрович читал лекции в Высшей Технической школе и в Университете. После его отставки в 1974 году Смирновы перебрались в штат Алабама. Там, в Университете он получил звание Доктора Металлургических наук и Профессора Эмеритус.
Через несколько лет чета Смирновых обосновалась во Флориде, где Анна Юрьевна основала свой франко-русский культурный салон, а Юрий Александрович увлёкся шахматами и внимательно следил за событиями в России.
В 1986 году Юрий Александрович с женой переселился в Ричфилд Спрингс, чтобы быть ближе к Свято-Троицкому монастырю (Джорданвилль). Здесь, среди книг, они проводили время с друзьями, не забывая о музыке.
Похороны Юрия Александровича состоялись 20 января/2 февраля 2000 года в нижнем храме преподобного Иова Почаевского. Пел хор семинаристов. Несколько добрых друзей приехали проводить друга, невзирая на снежную бурю.
Светились иконы, мерцали свечи – было тихо и свято.
Похоронное шествие с хоругвями во главе двинулось по просёлочной дороге, занесённой снегом. Так прошёл свой последний земной путь истинный патриот и почитатель Св. Царственных Новомучеников. Он был погребён на Кладбище Свято-Троицкого монастыря в Джорданвилле.

Вечная ему память.


Cмирнов Юрий Александрович (1914-2000)


О российской диаспоре


Замечательным примером союза и взаимопонимания представителей разных волн эмиграции, может служить история жизни и любви двух замечательных людей: Анны Юрьевны Марли и Юрия Александровича Смирнова. История людей, оказавшихся в эмиграции совершенно разными путями, но, тем не менее, нашедших себя и свое счастье! Анна Марли, урожденная Бетулинская, родилась в Петрограде, ребенком после революции была вывезена во Францию, где выросла на французской Ривьере. Анна Юрьевна происходит из старинной дворянской семьи, в геральдическом древе которой много именитых людей, в том числи М.Ю. Лермонтов, А.П. Столыпин, Атаман Платов, Н.А.Бердяев - ее дядя. В 19 лет Анна стала самым молодым членом Французского общества писателей и композиторов, начала давать свои концерты. В годы второй мировой войны, она написала песню «Марш Партизан», ставшую гимном французского сопротивления, а впоследствии «вторым национальным гимном Франции». Анна Марли является почетным гражданином Парижа, Кавалером ордена Почётного легиона. Сейчас Анна Юрьевна проживает в США, недалеко от Свято-Троицкого монастыря в Джорданвиле, и выбор ее настоящего места проживания глубоко символичен, так как она сохранила в своем сердце достойные подражания любовь к России и ее знание.

У Юрия Александровича Смирнова (1914-2000) другая судьба и биография. Инженер-металлург, окончил Технологический институт в Ленинграде, где был самым молодым профессором. Первый научный труд «Автоматизация литейного производства» вышел еще в довоенные годы. Пережил блокаду Ленинграда, впоследствии вместе с Институтом был эвакуирован на Кавказ. Оттуда выехал к родственникам в Польшу и далее в Париж, где с помощью русских эмигрантов смог получить визу в Бразилию. В Бразилии работал по специальности - инженером-металлургом. Стоял у истоков создания металлургической промышленности Бразилии, Аргентины, Чили, руководил крупнейшими металлургическими заводами и концернами. Защитил докторскую диссертацию на металлургическом факультете Высшей технической школы в Аахене, Германия.

Встреча и знакомство Анны Юрьевны и Юрия Александровича состоялись в Бразилии, куда Анна Марли приезжала на гастроли. И больше они уже не расставались прожив в мире и любви более 50 лет.


Из книги

"ЭМИГРАЦИЯ И РЕПАТРИАЦИЯ В РОССИИ"
В.А. Ионцев, Н.М. Лебедева, М.В. Назаров, А.В. Окороков
М.: Попечительство о нуждах Российских репатриантов, 2001.

МОЛОДОЙ ЧЕЛОВЕК НЕ КАК ВСЕ
Все друзья пришли на аэродром Рио встречать меня. Посол Франции Юбер Герен с женой, Мишель де Камарз — участник Освобождения, Карлос Мачадо — директор театра, "Прекрасная" Мадлен и ее "Паж", Маша Валуева и конечно, "Комар". Цветы, фотографии, журналисты. Маша, не оставляя меня ни на шаг, проводила до отеля, и едва дав время открыть чемоданы, потащила к себе. Было приятно встретить Сережу, как старого друга. Уютная домашняя обстановка, водка "Валуевка", кулебяка, борщ и эти разговоры на темы высокого полета – о политике, философии, устройстве судеб человеческих. Постепенно двигались в гостиную и собирались у рояля, покрытым кружевной шалью любимой тетки Лены, бывшей фрейлины Императрицы. О, как эти воспоминания еще были живы. Сережа перебирал клавиши, напевая старинные романсы, которые мы подпевали от всей души, и ничего нам было не нужно на свете. А из углов очарованные коты на нас глядели электрическими глазами. На этот раз меня ждал сюрприз. Да еще какой! — У нас для тебя есть жених...! — Ба...? —Да, красивый, молодой инженер... — Позвольте, разве не вы мне запрещали выходить замуж, чтобы не потерять карьеру? — Это совершенно другое. Он русский, приехал оттуда, с родины. Он не бегает за артистками и опасается француженок... — Наверно, ему нужно гимназистку, наивную, с косами. Мне очень не нравилась эта манера распоряжаться моей судьбой. Воспоминание об «Авиаторе» еще жгло мне душу. А Маша настаивает: — Увидите, сами решите. Он сейчас придет. Когда Юрий появился в дверях, я не была разочарована. Он был одет в белый костюм из легкого габардина, который ему шел. Блондин с серыми глазами, спортивного сложения. Его лицо, открытое и приветливое, сразу располагало к общению. Застенчиво со мной поздоровался. Разговор у нас быстро завязался, и скоро для нас все окружающее перестало существовать. Мы унеслись в другой мир. Маша торжествовала. Меня очень увлекло, что он был из России, страны моих мечтаний, секреты которой я хотела узнать из правдивого источника. Следующим вечером я дебютировала в ресторане "День и Ночь" отеля "Серрадор", где до меня успешно гастролировал Тино Росси. Юрий приходил каждый вечер. После моего выступления долго беседовали за его столом под музыкальный напев Риты Хейворт, как будто специально для нас: "Любимый мой, люби меня всегда, и пусть «всегда» начнется этим вечером".

Однажды, гуляя поздно вечером но пляжу, мы уселись на скамейку под кокосовой пальмой. Он начал мне рассказывать про свою семью. Она была из Санкт-Петербурга, как и моя. Детьми наши няни нас водили гулять в Таврический сад, не зная, что в один прекрасный день, дети, ставшие взрослыми, встретятся на другой стороне земного шара. Отец Юрия, военный инженер, по окончании Михайловской Артиллерийской Академии был командирован в авиацию. Окончив школу летчиков-наблюдателей, он был на фронте всю Первую мировую войну. Любопытно, что в Академию принимали, не взирая на титулы и ранги, только по экзаменам, если кандидат получал круглые 12 баллов по всем предметам.
Мать больше всего любила музыку и хорошо играла на рояле.
Юрий хотел изучать гуманитарные науки, но отец сказал: "Сначала будешь инженером, а потом можешь делать, что хочешь". Разумный совет, который не раз пригодился. Прибыв в Бразилию, ничего не имея, кроме диплома инженера-металлурга и без знания языка он сразу получил предложения от трех больших компаний.
Наши профессии были диаметрально противоположными. Но мне хотелось найти в этом невидимую мифологическую связь. Литейные и кузницы... Вулкан... Огонь... Пламя рождает вдохновение. В дальнейшем оказалось, что тяжелые металлы и легкая музыка могут прекрасно идти вместе. Тем более, что к счастью, он очень любит музыку. Рассказывает о симфонических концертах и операх, которые он часто посещал в России. Мать учила его играть на рояле, и в четыре руки они играли классические произведения. С одного на другое воспоминания переходят на осаду Ленинграда, которую он чудом пережил. Я слушала, окаменев! Блокада Ленинграда. Трудно себе представить, что всего пять лет тому назад я был там. В сентябре 1941 года немцы окружили Ленинград. Атака казалась неминуемой. Молодые и старые, подростки и женщины были посланы рыть траншеи и возводить баррикады. Продовольственные магазины были пустые.
Положение ухудшалось с каждым днем. Ночью слышалась стрельба и взрывы бомб, больше в фабричных районах. Во время тревоги, вместе с другими жителями, мы спускались в подвалы и обсуждали события. Новости с фронта были плохие. Из города, по единственному оставшемуся пути, эвакуировали заводское оборудование, специалистов и детей.
Все остановилось: электричество, отопление, транспорт. Во многих районах не было воды, и население брало ее ведрами из Невы, делая проруби во льду. Счастливые у кого были керосиновые лампы, свечи или печки "буржуйки", времен революции, в которых за неимением дров жгли бумагу, книги, мебель. Когда это примитивное отопление кончалось, температура сравнивалась с уличной, ниже нуля, стены покрывались инеем. Через разбитые залатанные окна морозный воздух проникал в квартиры. Мы больше не раздевались и спали одетые, в пальто, шубах, покрываясь, чем могли. И это еще было не самое ужасное, худшее — это был голод, когда суточный рацион хлеба упал до 200 граммов на человека, и все запасы были исчерпаны. При оставшемся населении в полтора миллиона умирало около трех тысяч в день. Моя бедная мать, всегда худощавая и хрупкая, едва держалась на ногах. Она еще давала половину своей порции хлеба нашей кошке. Конец приближался. Мама, лежа на кровати, впервые упрекнула меня за отказ эвакуироваться в свое время. Мне было тягостно отвечать на это, и мы лежали, молча ожидая конца. Случилось чудо. Раздался сильный стук в дверь. У меня еще остались силы встать и открыть ее. Это был доктор, наш друг и директор клиники, где мама служила в прошлом, он пришел проверить в каком мы состоянии. Немедленно взял нас под свою протекцию, распорядился отвезти в его клинику, превращенную в госпиталь для дистрофиков. Юрий остановил рассказ и, видя мое волнение, поцеловал мне руку: "Я не хочу, чтобы Вы грустили. Все это осталось далеко позади". Я с трудом вернулась на землю и почувствовала, что Юрий — это ниспосланное мне Провидение.

БРАЗИЛИЯ -1947 ГОД
Рио-де-Жанейро в сороковых годах был восхитителен. Мы выходили из ада войны... недоедания... скудости... угроз..., а здесь ничего этого не было. Солнце сияет для всех и для вся, освещает грандиозную панораму, согревает "фавелы" — жилища бедных негров на холмах. Но неграм было не так уж плохо; они пьют "батиду", едят бананы, греются на солнце на порогах своих хижин, отбивая на панцире черепахи мелодии, которые вдохновляют "Школы Самбы", откуда слышатся неподражаемые ритмы и напевы. В такой обстановке слабое сердце сдается и влюбляется легко. На главном бульваре гуляет некий "Амиго да Онса" — "Друг Пантеры", национальный герой бразильянского юмора. Это господин небольшого роста, элегантный, в белом смокинге, бантик бабочкой, небольшие усики, прилизанный пробор, с тросточкой, а на поводке ведет пантеру. Каждую неделю в одном журнале он появляется в разных юмористических ролях. Суть его — посмеиваться над людьми. Например, человек выбросился из окна 20-го этажа, а наш герой кричит ему вслед: "Жена тебе не изменяла — это я пошутил!" Одно время я жила у Маши Валуевой в комнате на первом этаже с балконом. Друзья не нашли ничего лучше, как будить меня рано утром серенадой под окном. Бедный Сережа вставал рано идти на работу, но не жаловался; зато Маша сердилась и вдобавок начала меня ревновать к тому, с кем познакомила. Все мое окружение ее поддерживало. "Комар" хотел вызвать Юрия на дуэль, если бы дуэли не были отменены Людовиком XIV... "Маленький Паж" дулся, а "Прекрасная" Мадлен, с высоты своего величия, требовала оставить Юрия. Беда, когда принадлежишь своему кружку, и вдруг откалываешься от него. Только Сережа мило меня поддерживал: "На свадьбе не забудьте положить серебряную монетку в туфлю, как это принято". — В какую? Правую или левую? — Конечно, со стороны сердца! Да... дело шло к свадьбе. Юрий мне сказал:
— Вы же не останетесь всю жизнь с Вашим голландским паспортом. Это было многозначительно.

Теперь я знаю всю его невероятную жизнь. В 1942 году, когда я в Англии сочиняла Партизанскую Песню, его с коллегами, профессорами института, эвакуировали на грузовиках по льду Ладожского озера. Профессуру и научных сотрудников по железной дороге, в товарных вагонах отправили на Кавказ. Некоторые в дороге не выжили. У Юрия в Варшаве был дядя, бывший морской офицер царского флота. Чтобы добраться до него, надо было предпринять опасное странствие через оккупированные зоны. В Польше Юрий вошел в подпольное освободительное движение. По окончании войны уехал во Францию, в Париж. Во Франции Советы охотились за так называемыми "невозвращенцами", чтобы их насильно репатриировать. Семья Рахманиновых помогла Юрию уехать с одним из первых пароходов в Бразилию.
Теперь, далеко от опасностей старого мира, мы встретились и решили пожениться, строим планы: выписать мою семью, маму и няню с ее кошкой, а также сестру с ее мужем и их маленькой африканской обезьянкой. Конечная цель — обосноваться на земле конкистадоров. Юрий заведует литейной и живет в Нитерой, очаровательном маленьком городке на другой стороне бухты Гуанабара, напротив Рио. Городок, сохранивший свой колониальный стиль и прелесть старины. Туда надо добираться на пароме, в полчаса пересекающим бухту. В часы окончания работы паром переполнен, и пассажиры стоят всю дорогу. Зато приезжаешь в полную идиллию. Девочки прыгают со скакалкой на церковной паперти. Скамейки в садиках ждут приютить чету влюбленных. Гимназистки в светлых платьицах пробегают, смеясь, и машут приветствия. Гостиница носит громкое название «Палас Отель». На самом деле это скромная постройка португальского типа. Из кухни несется запах чеснока и специй. Пляж, на котором мало народу, с видом на темные горы, выступающие из воды, как морские чудовища. Вот что мне приносит мой друг! Радости жизни простые и задушевные. Достояние вспыхнувшей любви. Преданный человек, его забота и защита. С такой броней я могла смело идти вперед. Мой концерт в Франко-Бразильском Клубе, под покровительством Французского посольства, прошел успешно и всполошил местный литературный кружок. Восторженно, с пафосом, меня воспевает в своих стихах здешний уроженец, поэт Дарси Тейсейра Монтейро. Журналист, писатель, социолог, посвящает мне страстные стансы, ставшие известными в клубе поэтов. В бразильянцах кипит темперамент трех кровей: отвага индейца, страстность негра и рассудок белого человека. — Мы,— говорил он с искрой в глазах, — способны умереть за любовь! Слушал он меня, припав на одно колено. Мои ангажементы кончились, и пришлось вернуться к обыденной жизни забот и хлопот. Разрешение на жительство, на работу, документы для свадьбы и визу маме. Ее паспорт эмигрантов двадцатых годов уже никто не признает. Мое знакомство с бразильским послом в Париже вряд ли поможет, так как все решается в Рио в Министерстве Иностранных Дел — "Итамарати". Нужно двигаться, просить, доказывать, объяснять, добиваться. Вспоминаю все это, перечитывая старые письма мамы, пожелтевшие прозрачные листки, как крылья бабочки, чернила еле видны, но сколько заботы и любви в них теплится. Резервировать место на пароходе тоже большая проблема. После войны уехать из Европы стараются все, кто может, всеми путями, даже давая взятки. Юрий много работает, но плохо переносит жару. У нас зарождается мысль переехать в Аргентину. Маша очень советует — там лучше климат и европейская атмосфера. Решили посетить аргентинское Консульство, Полно народу. Видно, не мы одни думаем об этом. Смотрим на карту - громадное зеленое пространство — пампа. Столица — Буэнос-Айрес — Париж Южной Америки. Но Аргентина не легко открывает свои двери. — Не откладывайте, — советуют Валуевы, — А то застрянете, как мы. Вижу, мои друзья томятся тропиками. Жалуются, но не уезжают. Климат затягивает. Говорят, меняется кровь. Европейцы любят встречаться в "Кафе Парис", поговорить по душам и выпить "кафезиньо", крепкий кофе в крошечных чашечках, до половины наполненных сахаром. Вспоминается прошлое и мечты о недостижимом Эльдорадо. Тут же, за столом, идет торговля драгоценными камнями: изумруды, топазы, аквамарины, которыми так богата Бразилия. Совершенно случайно встречаю старого знакомого, Александра. Он устроился учителем хороших манер и арбитром элегантности у "нувориша", разбогатевшего бразильянца. Учит его, как держать вилку, целовать руку дамам и давать приемы большого размаха и хорошего вкуса. Вот на такой вечер он меня приглашает петь. Это эйфория. Все в восточном стиле. Благоухающие фонтаны. Ужин подан в мавританском зале. Одалиски босиком, браслеты на ногах, несут на голове подносы с изысканными блюдами. Три оркестра. Фейерверк. Танцуют на светящихся стеклянных плитах, а над головой — гроздья разноцветных звезд. Сцена устроена в корпусе корабля, копия каравеллы "May", открывшей эту землю. За мной, полукругом, стоят слегка одетые танцовщицы и ногой отбивают темп моих песен. В конце спектакля сам хозяин влез на сцену и начал бросать в публику горсти серебряных монет. Шум, гам, сутолока, даже барабанный бой не может заглушить визги, хохот и крики. Получаю хороший гонорар и подарок: золотой амулет в форме кукиша. В Бразилии это знак защиты от плохого глаза, приносящий счастье. Мне этот амулет принес успех. Серия выступлений по радио для рекламы Кока-Колы, две пластинки моих новейших песен. Выдающийся тенор, мексиканец Педро Варгас включил мою песню "Без значения" в свой репертуар. Появился новый импрессарио Этиен Боронский. Поляк. Окончил Университет во Франции. Я с ним обращаюсь, как капризная "примадонна", его коммерческая жилка меня раздражает. Уезжаем с Юрием в Сан-Пауло покупать обручальные кольца. Собственно, это только предлог, чтобы познакомиться с этим городом. Какой динамизм, какая мощь! Небоскребы, как в Чикаго. Каждый час вырастает новый дом. Создали его потомки завоевателей, ставшие предпринимателями индейцы и негры. Расовый вопрос в Бразилии не существует, и это упрощает все. Такое впечатление, что нет ни белых, ни черных, ни желтых — все перемешались. Обнаруживаем Православную церковь, белую как невеста, утопающую в синих цветах национального дерева Жакаранда. Много народу, встречаем знакомых, друзей мамы и француза из Лиона, который нас приглашает в свою усадьбу, фасенду, ездить верхом на лошадях. Мне даже предложили контракт выступать в одном кабарэ, который посещает французский консул. Но пришло письмо от Боронского, требующего скорейшего возвращения в Рио: "Куда Вы пропали? Несмотря на многочисленные и ценные таланты Вы совершенно не деловой человек. Как я могу работать, если Вы исчезаете как метеор?" Надо скорее лететь в Рио, и это не зря... меня ожидает контракт в Буэнос-Айресе. Маша старается поймать меня на лету: — Подождите. У меня для Вас есть еще один молодой человек "не как все". — Русский? — Нет. Поляк... — Поздно, я уже забронирована. Лечу в Буэнос-Айрес. Пассажиры совершенно другого типа, все новые лица. Речь испанская. Ничего не понимаю. Где я? Иной мир! Сосед, не переставая, мне что-то шепчет на ухо. Кажется, хочет рассказать свою историю. А мне хочется смотреть в окошко. Меня привлекают намечающиеся земли. Ближе, ближе... И выступает силуэт города. Здания, как белые башни, разбросанные среди множества зелени. — Который час? Кто-то отвечает: — Час танго!

На главную страницу